Отчуждение

Авигдор Эскин

 

"Мы живем, под собою не чуя страны". И лишь наиболее чуткие среди нас способны узреть, что перед нами другой Израиль и совсем другие евреи.

          Когда-то нас единили войны за выживание страны вместе с идеей обновления еврейского бытия на своей земле. Когда-то нас спаивала борьба за советских евреев и память о Катастрофе. И хоть разнились мы по множеству признаков, нас не покидало чувство любви к "нашей стране". В нас не увядало стремление быть единым народом. Недаром в те времена израильская символика отдавала чем-то русским, ибо русская культура и отличается единительной силой впитывающей губки по отношению ко множеству субкультур.

          Израиль был совсем другим четверть века назад, а посему и наша алия стремилась к максимальному слиянию с окружающими. Родители жаждали сразу говорить с детьми на иврите и петь им еврейские колыбельные. Картина вживания в Израиль в семидесятых едва ли была идилличной, но даже самые непосильные тяготы внутреннего переустройства отступали перед желанием единиться.

          Отсюда и отсутствие самой идеи русской партии в те времена. Но даже в 1981 году набрал Кузнецов лишь пять тысяч голосов, когда тщился пробиться в Кнессет при помощи "русских" избирателей.

          Мне возразят, что алия семидесятых отличалась от нынешней, да и количество прибывших за последние десять лет несравнимо больше. Второй довод несет чисто цифровую нагрузку и будет сразу отметен пропорциональным несоответствием популярности "русской идеи" тогда и сегодня. Что же касается отличия двух волн репатриации по уровню еврейского сознания, то оно неоспоримо, но нынче наблюдаем мы отчуждение и русификацию и среди прибывших в семидесятых. Процент голосовавших в их кругу за Либермана и Щаранского намного превышает процент уверовавших в Кузнецова восемнадцать лет назад.

          Это явление широко известно и обсуждаемо, но понять его едва ли возможно в отрыве от грандиозного успеха этнической партии Шас. Выходцы из восточных стран подавали голос в пользу общинной обособленности и в семидесятых. Их вживание в израильский быт было несопоставимо тяжелее нашего. Но даже в годы подлинных тягот и унижений лишь немногие из них предпочитали этноцентризм слиянию, а теперь их партия почти догнала Ликуд – много лет после приезда в Израиль.

          Более того, отдаление от общеизраильских идеалов обнаруживается во всех слоях общества. Так партию Томи Лапида можно справедливо считать ашкеназской либеральной. Поиски корней в языковой культуре отцов и дедов наблюдаются повсеместно.

          Можно смело сказать, что архитекторы Осло не это имели в виду, когда поставили мир выше Иерусалима. Однако именно с момента полного отказа от военной пассионарности начинается энтропия израильского опыта. Ради чего воевать и ради чего вообще жить в создавшейся общности? Если религия не обязывает, а угроза не вынуждает и память о катастрофе притупляется, то все общеизраильское начинает испаряться. Уроженцы страны могут объявить израильской музыку афро-американцев, сменившую еврейско-русские напевы. Образцом мужской воли может стать Дана Интернейшенал, а эталоном женственности – Яэль Даян.

          Но тут оказываются за бортом все противники бесцветности и бескультурья. Появляется стремление наполнить жизнь хоть некой ностальгией, ведь песнями о мире душа сыта не будет. На этой почве и возникает этноцентризм, дробящий некогда израильское общество.

          Отсюда рукой подать до южноафриканского решения еврейской проблемы в Палестине. Израильтяне оказываются уже сегодня в меньшинстве по отношению к арабской, русской и восточной общинами. Арафатовское государство плавно охватит всю в прошлом британскую Палестину, временно исключая Иорданию. Израильтяне примут это, если Америка будет гарантом их безопасности. Даже правые Израильтяне говорят, что земли не надо отдавать только из-за безопасности. Арабы уже поумнели и убедились, что дай израильтянам бестеррорное спокойствие, они и государство свое подарят взамен.

          Все это начинается с заложенного в Осло фундамента отчуждения. Там не просто договорились об отдаче земель. Там похоронили сионистскую мечту. Кто противостоит сегодня в Израиле этой идее мирного увядания? Никто. Видимо Осло в переводе на иврит – это дробление, отрешение и отчуждение.