ИОСЕФ ТРУМПЕЛЬДОР


1915 год. В египетском городе Александрии собралось более 11 тысяч евреев, изгнанных турецким правительством из Палестины. В переполненных бараках шли жаркие споры о создании Еврейского легиона, который мог бы участвовать в войне против турок на территории Эрец-Исраэль.

Британское командование категорически отрицало наличие у него планов завоевания Палестины. Вместо боевых подразделений евреям-добровольцам предложили организовать транспортный отряд для перевозки грузов на мулах "где-нибудь на турецком фронте".

Владимир (Зеев) Жаботинский, журналист из России, страстно возражал против намерения англичан исказить его великолепную идею и превратить евреев-воинов в кучку "погонщиков мулов". Его друг Иосеф Трумпельдор не соглашался. Красноречия ему не хватало. Зато, послужив в русской армии, он набрался боевого опыта. Главное, говорил Трумпельдор, чтобы у евреев было свое, еврейское военное формирование.

Жаботинский, ставший впоследствии важной, хотя и противоречивой фигурой в сионистском движении, был послан русскими газетами в качестве репортера на европейский театр военных действий. Несколько лет он прожил в Константинополе, а когда узнал, что Турция вступила в войну на стороне Германии, решил, что это открывает большие возможности перед сионистским движением.

Чем бы ни закончилась война, рассуждал Жаботинский, Турция, этот "больной Европы", все равно проиграет. Если евреи станут воевать на стороне англичан, это придаст новый смысл идее еврейского освоения Палестины. Однако конкретное предложение англичан Жаботинскому не понравилось. Принять его означало для евреев войти в мировую историю недостойным образом.

"Неверно!" - возражал Трумпельдор. Подчеркивая важность транспорта в современной войне, он говорил, что не видит ничего оскорбительного в этом предложении. Не исключено, что Трумпельдор одержал верх над красноречивым и возвышенным Жаботинским благодаря своему мундиру, орденам и, ко всему прочему, протезу на месте руки, потерянной на японском фронте.

15 апреля 1915 года Сионский корпус погонщиков в составе 650 человек - первое за два тысячелетия официально признанное еврейское военное формирование - участвовал в высадке десанта на полуострове Галлиполи. Над головами солдат, говоривших друг с другом на иврите, гордо реял бело-голубой сионистский флаг.

Во время высадки десанта погонщики выстроились цепочкой и передавали с кораблей бочки с водой, а как только мулы были спущены на берег, отряд приступил к доставке боеприпасов на линию фронта. За одну только первую холодную ночь, под проливным дождем погонщики трижды прошли этот путь.

Через несколько дней они разбили лагерь. Ночью, при тусклом свете факелов, евреи доставляли припасы ушедшим вперед бригадам, пробираясь к передовой по промерзлой земле, неразведанными тропами.

Трумпельдор, получивший чин капитана, стал заместителем командира - полковника Джона Паттерсона, ирландца, профессионального военного, который обнаружил глубокое понимание целей еврейского освободительного движения. Позже в своих мемуарах Паттерсон писал о Трумпельдоре, что тот "преображался под огнем противника, и чем жарче становилось, тем больше ему это нравилось".

Сам Трумпельдор отмечал в дневнике, что старался придать своим необстрелянным подчиненным уверенность, дабы они делали свое дело, невзирая на обстрел. "Как смогут сражаться наши парни, если не поймут, что должно посмеиваться над опасностями и идти вперед?"

Галлиполийское сражение, продолжавшееся девять месяцев, обернулось трагедией для английской армии. Число потерь превысило 200 тысяч убитыми и ранеными. Патовая ситуация сказывалась на боевом духе. Имея фронтовой опыт, Трумпельдор вникал в мельчайшие детали солдатской жизни, требовал от подчиненных, чтобы они молодцевато выглядели и брились хотя бы через день. Офицеров он распекал за азартные игры - это занятие, по его мнению, позорило еврейских воинов.

Более всего Трумпельдора заботило, "чтобы мы при любых обстоятельствах не осрамили доброго имени нашего народа и вели себя так, чтобы никто ни в чем не мог упрекнуть евреев".

Наступила зима, и условия стали еще тяжелее, особенно для выходцев из Палестины, многие из которых прежде никогда не видали снега. Однако евреи по-прежнему делали свое дело, пока им не было приказано начать погрузку на суда. В это время командиром уже стал Трумпельдор, поскольку Паттерсон заболел.

Сэр Ян Гамильтон, командующий английскими войсками в Галлиполи, воздал должное солдатам Сионского корпуса. По его словам, они "проявили храбрость более незаурядную, чем те, кто находился на передовой и кому придавала сил близость противника".

Потери евреев в Галлиполи составили восемь человек убитыми и пятьдесят пять ранеными. Немало погонщиков были отмечены в донесениях, а несколько героев получили награды за отвагу.

После эвакуации из Галлиполи корпус был расформирован, несмотря на возражения Трумпельдора. Сто двадцать человек остались в рядах английской армии и впоследствии вошли в Еврейский легион, образованный в Лондоне под командованием Паттерсона.

Иосеф Трумпельдор родился в 1880 году на Кавказе. Как считают, он был единственным офицером-евреем в русской царской армии. Его отец, Владимир, в свое время верой и правдой отслужил в русской армии двадцать пять лет, но не изменил иудейской религии, несмотря на попытки обратить его в христианство.

В семье Трумпельдора религиозные традиции не поддерживались. В юности Иосеф, идеалист по натуре, стал вегетарианцем и увлекся толстовским учением. Чтобы воспитать волю, он заставлял себя терпеть лишения, например, спал на голом полу.

Обучаясь на зубного врача, Трумпельдор познакомился с небольшой группой толстовцев, которые намеревались осуществить свои принципы на практике и основать сельскохозяйственное товарищество. Еще совсем молодым Иосеф уверовал в идею создания сельскохозяйственных коммун в Палестине, однако в 1902 году, в возрасте двадцати двух лет, он был призван в русскую армию.

В 1904 году, выполняя опасное задание во время русско-японской войны, на которую Иосеф отправился добровольцем, он был серьезно ранен. Ему ампутировали левую руку. Хотя Трумпельдор должен был быть освобожден от службы, он настоял на том, чтобы вернуться на фронт. Его отметили в специальном приказе по армии и повысили в звании до фельдфебеля.

Когда в 1905 году Порт-Артур был взят, Трумпельдор попал в плен. В лагере он многое сделал для того, чтобы помочь товарищам по несчастью, и сформировал из солдат-евреев группу для переселения в Палестину. Вернувшись в Россию в 1906 году, Трумпельдор получил первый офицерский чин и георгиевский крест за храбрость.

В Санкт-Петербурге Трумпельдор начал изучать юриспруденцию. В 1911 году он организовал новую группу пионеров, отправившихся в Палестину, а в 1912 году приехал туда сам, работал в поселениях Мигдал и Дегания на озере Киннерет и участвовал в защите жителей Нижней Галилеи от арабов.

Высокий, сильный, с благородными чертами лица, Трумпельдор славился тем, что одной рукой справлялся с работой, на которую другим не хватало и пары рук. Хотя он неоднократно подчеркивал важность обороны еврейских поселений Палестины, он в то же время был известен как сторонник мира с арабами.

В Дегании Трумпельдор не раз ясно показывал всем, что несмотря на физический недостаток, он не нуждается в посторонней помощи. Однажды, когда кто-то хотел помочь ему завязать шнурки на ботинках, Трумпельдор впал в ярость. Не любил он, когда за едой кто-нибудь подвигал поближе к нему солонку.

В те времена Палестина была отсталой и запущенной провинцией Оттоманской империи. Там уже в течение трех десятилетий возникали новые еврейские поселения. Первые колонисты были выходцами из России и Румынии - их вдохновляла идея возвращения еврейского народа в Эрец-Исраэль. Эти пионеры основали Петах-Тикву и Ришон ле-Цион на прибрежной равнине, Зихрон-Яаков, Рош-Пину и Иесуд ха-Маалу в Галилее. Затем к ним присоединились молодые иерусалимские евреи, отцы которых занимались изучением Торы и Талмуда. Эти юноши тоже мечтали о еврейском возрождении на древней земле Израиля.

Герои Первой алии - первой волны еврейских иммигрантов - жили в тяжелых условиях, но продолжали строить все новые поселения и обрабатывать землю. Хаим Хисин так описывает эту тяжелую жизнь:

Снявши верхнее платье и засучив рукава, мы начали копать землю приблизительно до глубины шести вершков и тщательно выбирать сорные травы и корни. Мы все стали в ряд. Я не имел никакого понятия, что нужно делать, для чего, где и как; тем не менее стал усердно размахивать и ударять пешем* вкривь и вкось, по всем направлениям. Через короткое время на руках вздулись пузыри, лопнули, кровь показалась, и стало так больно, что я принужден был выпустить пеш. Но скоро я устыдился своего малодушия. "И этак-то ты хочешь показать, что евреи способны к физическому труду? - заговорил во мне внутренний голос. - Неужели ты не выдержишь этого испытания?" Скрипя сердце и не обращая внимания на пронзительную боль в руках, я опять схватил пеш, почти яростно работал часа два подряд и потом в изнеможении сел отдохнуть; после этого я уже целый день не мог ничего делать, спина невыносимо болела, и руки были сильно изранены.

Несмотря на усилия Хисина и других иммигрантов, первые поселения были в катастрофическом положении. Дело спас французский еврей-филантроп, барон Эдмон де Ротшильд. Глубоко озабоченный погромами в России и ростом антисемитизма во Франции, Ротшильд решил помочь колонистам.

"Я с вами не потому, что вы бедные и страждущие, - заявил он жителям Ришон ле-Циона в 1889 году. Я с вами потому, что в вас я прозреваю тех, кто возродит Израиль, тех, кто воплотит в жизнь дорогую нам всем идею, нашу святую цель - возвратить народ Израиля на его древнюю родину".

Ротшильд счел необходимым создать для поселений более солидную деловую базу. С этой целью он способствовал развитию виноградарства и виноделия. При его финансовой поддержке и с помощью его управляющих колонисты начали процветать. Однако вскоре они превратились в землевладельцев и начали нанимать на работу арабов, а черкесов и бедуинов - для охраны своих поселений.

Иммигрантов Второй алии , начавших прибывать в Палестину на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, это возмущало. Испытав в России влияние революционных идей, эти пионеры стали социалистами и стремились не только осесть на земле Израиля, но и "освободить труд". За национальной революцией

- возвращением на родину отцов - должна была, как им представлялось, последовать революция социальная.

Особенно важно это было с точки зрения обороны. Еврейские поселения, заявляли репатрианты, должны защищаться силами евреев, а не с помощью черкесов и бедуинов, каким бы опытом они не обладали.

Израиль Шохат, прибывший тогда в Палестину, путешествуя по стране, был восхищен небольшой черкесской общиной, обосновавшейся здесь на несколько десятилетий раньше. Всего несколько сот человек оказались способны построить деревни и завоевать уважение местных жителей. Отважные и независимые, черкесы отлично несли сторожевую службу. Шохат решил создать еврейский отряд по их образцу.

Ядро организации Бар-Гиора составили те самые евреи из Гомеля, которые организовали у себя в городе оборону против погромщиков и царских войск. Этот отряд был назван по имени одного из древних героев войны против Рима. Круг замкнулся. В 1907 году десять молодых людей собрались в старом доме в Яффе и при свете свечи приняли присягу.

Не найдя на побережье поддержки своим идеям о создании еврейских сил обороны, они отправились в Галилею и обосновались в Седжере, у подножия горы Фавор, где Девора и Варак так блистательно разгромили ханаанеян. Там они основали земледельческую коммуну: сами работали на земле и сами охраняли плоды своего труда.

На Песах 1908 года в Седжере состоялся съезд Партии труда. Среди делегатов был Давид Бен-Гурион. В это время организация Бар-Гиора заключила контракт об охране соседней деревни Месха (ныне - Кфар-Тавор). В документе было оговорено, что охрана будет продолжаться до тех пор, пока в Месхе не используется наемный труд.

На следующий год отряд Бар-Гиора влился в более мощную военную организацию Ха-шомер ("Страж"). Члены Ха-шомера исповедовали принципы самопожертвования ради общего дела и участия в физическом труде на земле.

Новичкам давался годовой испытательный срок - за это время они должны были показать себя в деле. Нередко испытательный срок продлевался еще на год. Многие кандидаты так и не были приняты. Как ни парадоксально, организация, проповедовавшая социалистические идеи, вырастила собственную элиту.

Одной из задач Ха-шомера было установление достойных дружеских отношений с арабским населением. "Стражи" приглашали в свои палатки арабских земледельцев и бедуинов, угощали их кофе и вели долгие беседы о конях и оружии, как это принято на Востоке. Постепенно Ха-шомер завоевал уважение как арабов, так и евреев.

Вооруженные всадники, в одежде которых сочетались черкесские, бедуинские и русские элементы, выглядели очень романтично. Многие из них были людьми семейными, и их жены днем работали вместе с ними в поле, а ночью сопровождали их в караул. Члены Ха-шомера были среди основателей Дегании - первого киббуца на берегу Киннерета. В этой коммуне соблюдался принцип полного равенства.

Оказавшись перед необходимостью эффективно взаимодействовать с властями Оттоманской империи, Ха-шомер направил несколько человек изучать право в Константинополь. Среди них были Бен-Гурион и его друг Ицхак Бен-Цви, ставший впоследствии вторым президентом Израиля.

Еще во времена Моисея, а может быть, и раньше евреи заслужили репутацию отчаянных спорщиков. Те же свойства характера проявляли и первые палестинские колонисты. Особенно яростные споры возникли между поселенцами Первой и Второй алии.

Иммигранты, прибывшие в конце девятнадцатого века, нанимали на сельскохозяйственные работы арабов, которые удовлетворялись более скромной оплатой, чем евреи, и предпочитали бедуинскую и черкесскую охрану караулам Ха-шомера. Мечты пионеров Второй алии казались первопоселенцам несерьезными и не вызывали у них сочувствия.

И по возрасту, и по темпераменту Трумпельдор принадлежал ко Второй алие. Он трудился на полях Дегании, помогал в организации обороны еврейских поселений и несомненно симпатизировал идеалам Ха-шомера, хотя свидетельств о его членстве в этой организации не сохранилось. Однако, когда началась первая мировая война, Трумпельдор пошел по собственному пути.

Большая часть ишува - так на иврите называли себя еврейские поселенцы - склонна была принять турецкое гражданство, опасаясь, что в противном случае турки изгонят евреев из Палестины как враждебно настроенных иностранцев. На этот счет споров между первыми поселенцами и иммигрантами Второй алии не возникало. Готовясь защищать еврейские деревни от становившихся все более агрессивными арабов, Ха-шомер стремился убедить турецкие власти в своей лояльности.

Трумпельдор не мог представить себе, что станет подданным Оттоманской империи, и с несколькими тысячами палестинских евреев перебрался в Египет, где вместе с Жаботинским исподволь приступил к созданию еврейского боевого соединения. Вероятно, Трумпельдор решил, что дни оттоманского правления в Палестине Сочтены. В то же время нет сомнения, что он до известной степени сохранил верность мундиру русского офицера и не забыл о русских боевых орденах, которыми был награжден.

После того как Сионский корпус расформировали, Трумпельдор повел борьбу за создание нового еврейского полка. Как и прежде, он объединился с Жаботинским, который пошел в британскую армию рядовым. Их обоих принял английский военный министр лорд Дерби, и в результате было принято решение о создании еврейских частей.

Большинство рекрутов составили еврейские иммигранты в Англии, откликнувшиеся на агитацию Жаботинского. Несколько батальонов, составленных из необстрелянных лондонских портных, должны были превратиться в Еврейский легион.

В Легион со временем влились евреи из Америки, Канады и Палестины. Покинув Египет, Легион пересек Синайскую пустыню и принял участие в палестинской кампании под началом генерала Алленби. В Иорданской долине Легион занял стратегически важную позицию, имея задачей помешать туркам форсировать Иордан, однако в боевых действиях не участвовал, поскольку турки так и не двинулись с места.

Трумпельдор в Легионе не служил. Медлительность, с которой формировалась еврейская часть, была ему не по нраву, и он отправился в революционную Россию. Там он надеялся создать большую еврейскую армию и прорваться с нею в Эрец-Исраэль через Кавказ.

В России Трумпельдор основал товарищество солдат-евреев. Кроме того, революционные власти дали свое согласие на формирование еврейского полка для защиты еврейского населения от немцев, но разрешение это было взято назад после заключения Брестского мира в 1918 году. Полк был распущен, организация самообороны объявлена вне закона, а Трумпельдор арестован.

Освободившись после кратковременного ареста, он сразу же создал организацию Хе-халуц ("Пионер") - движение еврейской молодежи за переселение в Палестину. Став председателем Хе-халуца в 1919 году, Трумпельдор приступил к формированию первых групп переселенцев и их военному обучению.

Прибыв с небольшим числом пионеров в Константинополь, он, прежде чем направиться в Палестину, организовал информационное бюро и учебную базу для будущих иммигрантов. Оказавшись в Палестине, Трумпельдор столкнулся с расколом в Партии труда и начал предпринимать усилия по объединению двух основных фракций.

В 1920 году Палестина была совсем не похожа на тот край, который Трумпельдор покинул в начале первой мировой войны. Англичане изгнали турок, и Великобритания получила мандат на управление Палестиной от Лиги Наций. Кроме того, английское правительство опубликовало знаменитую Декларацию Бальфу-ра, в которой выражалось "благоприятное отношение к созданию в Палестине национального очага для еврейского народа".

Мандат на управление Сирией (включая современный Ливан) Лига Наций передала Франции. Между Англией и Францией возникли определенные трения относительно границы между подмандатными территориями. Самый север Палестины, так называемый "Галилейский палец", где находились четыре еврейских поселения, стал своего рода "нейтральной зоной" между британской и французской подмандатными территориями.

Местные арабы-мусульмане стремились вытеснить из этого района французов и их союзников - арабов-христиан. Евреи же предпочитали сохранять нейтралитет. К сожалению, им не удалось остаться в стороне от конфликта.

После нескольких боев французы отвели свои войска на север, а арабские партизаны осадили еврейские деревни, жителей которых они подозревали в сотрудничестве с Францией. Две деревни, Хамру и Метулу, пришлось оставить. Два других поселения, Тель-Хай и Кфар-Гилади, продолжали сопротивление. Сразу после возвращения в Палестину Трумпельдор отправился в этот район и исходил его вдоль и поперек.

Он взял на себя оборону обеих деревень, а сам поселился в Тель-Хае, находившемся севернее и, следовательно, ближе к линии фронта. Военная служба, однако, не мешала Трумпельдору ежедневно выходить в поле с плугом. Что ни день, он слал письма еврейским лидерам в Тель-Авив, требуя подкрепления.

В тель-авивских кругах не было единства относительно помощи северным поселениям. Даже старый соратник Трумпельдора Жаботинский, сионизм которого становился все более воинствующим, сомневался, хватит ли евреям на севере Галилеи бойцов и оружия, чтобы удержать за собой эти деревни.

У Трумпельдора подобных сомнений не было и в помине:

евреи не должны бросать свои поля ни при каких обстоятельствах. Тем временем нападения арабских бандитов участились. Каковы были арабские силы, можно оценить по тому, что они справились с регулярными французскими частями, вооруженными артиллерией и пулеметами.

У евреев пушек не было. В Кфар-Гилади у двадцати трех взрослых жителей имелось восемнадцать винтовок, а в Тель-Хае у восемнадцати человек - шестнадцать винтовок. На каждую винтовку приходилось по сотне патронов.

Споры в Тель-Авиве не прекращались. В своем дневнике Трум-пельдор писал: "Новое поколение сынов Израиля стоит на границе, готовое пожертвовать своей жизнью... а в сердце страны не прекращаются споры. Не опоздает ли помощь?"

В Тель-Хае центр поселка окружен стеной из черного базальта, что напоминает форт в стиле Дикого Запада. Над поселением зловеще нависают холмы, где легко спрятаться нападающим арабам. Сегодня, стоя посреди Тель-Хая, нетрудно вообразить себе и атаку, и то, как нападающие стреляли по поселку с окружающих высот. В основном здании фермы теперь расположен музей, где хранятся винтовки и образцы сельскохозяйственных орудий поселенцев.

Трумпельдор стремился поддерживать с арабскими соседями добрые отношения. Поэтому, когда к воротам Тель-Хая подъехал сын местного шейха и потребовал впустить его, чтобы он мог удостовериться, что в поселке нет французских солдат, Трумпельдор согласился.

В это время на склонах гор собралось множество арабов. Очевидцы рассказывают, что сын шейха поднялся по лестнице на второй этаж и, вероятно, неожиданно бросил в склад боеприпасов, который охранялся четырьмя поселенцами, гранату.

В тот же миг арабы бросились в атаку на Тель-Хай. Трумпельдор выбежал во двор, чтобы принять участие в обороне, и был ранен в живот. Ему удалось доползти до кухни, там он, не теряя присутствия духа, велел своим товарищам тщательно вымыть руки и перевязать его рану.

Затем Трумпельдор, проявляя свойственное ему в бою хладнокровие, взял на себя руководство обороной Тель-Хая и не оставил поста, пока не подошло подкрепление из Кфар-Гилади. Поскольку семеро защитников поселка были убиты, а боеприпасы подошли к концу, Тель-Хай пришлось оставить.

Трумпельдора несли в Кфар-Гилади на носилках. В пути он скончался. "Время мое сочтено, - произнес он незадолго до смерти. - Передайте всем: пусть держатся до последнего во имя еврейского народа". Последние его слова: "Тов ламут бе-адарцену" ("Счастлив тот, кто умирает за родину"), - высечены на мемориале Трумпельдора в Тель-Хае. Эти слова приписывает ему народная молва. Согласно другой версии, Трумпельдор перед смертью смачно выругался по-русски. Может быть, верно и то, и другое?

На несколько месяцев поселки опустели, однако героической обороной Тель-Хая Трумпельдор доказал, что евреи имеют право на северную Галилею, и новые жители появились там зимой 1920 года. Опыт Тель-Хая не пропал даром: он послужил примером защитникам Дегании, Мишмар ха-Эмека и Негбы во время Войны за независимость в 1948 году.

Я уже подчеркивал, что все великие вожди еврейского народа - Иисус Навин, царь Давид, Иуда Маккавей - стремились сплотить нацию. Таким был и Трумпельдор, хотя ему и не удалось увидеть цель своей жизни полностью воплощенной.

Даже после смерти Трумпельдора его авторитет способствовал объединению ишува. Он выступал против раскола в Партии труда, и за его кончиной вскоре последовало создание Хиста-друта (Всеобщей федерации профсоюзов трудящихся Палестины). Он стремился к созданию единых вооруженных сил, и через некоторое время разнородные группировки слились в организацию Хагана ("Оборона") - предшественницу Армии Обороны Израиля.

И левые, и правые сионисты назвали в честь Трумпельдора свои организации. Его имя дали и киббуцу Тель-Иосеф, и рабочему батальону Гдуд ха-авода... Жаботинский назвал в честь своего старого друга ревизионистское молодежное движение Бе-тар (Брит Иосеф Трумпельдор) - Союз имени Иосифа Трумпельдора.

Для ревизионистов Трумпельдор - гордый патриот, сражавшийся за еврейский народ и отказавшийся отдать врагу еврейскую землю. Для сионистов-социалистов он не только патриот, но также приверженец идей социальной справедливости. И если о значении других народных вождей израильтяне страстно спорят, то в своем отношении к Иосефу Трумпельдору они едины.

В глазах всех евреев он герой, цельная личность, честный, скромный, отважный рыцарь. Где бы он ни сражался - в Порт-Артуре, Галлиполи или Тель-Хае, - он оставался гордым еврейским воином, достойным памяти великих героев прошлого.